Владимир Штеле

Мы из державы посторонних

Москва – 2000

Знакомый запах папироски
И незнакомая страна,
Я сяду у ворот Покровских,
Ведь, моё дело - сторона.

Я был увенчан и развенчан,
Герой советских мелодрам.
Знакомые коленки женщин
И бёдра незнакомых дам.

А иностраннистые Бентли
Сияют, выстроившись в ряд,
И удивительно мне, если
На русском здесь заговорят.

Столицу научить поститься
Не смог ни ирод, ни урод,
Товарищей знакомых лица
И незнакомые – господ.

Но если во дворе пелёнки,
И бабка киснет у окна,
То это, всё ж, - моя сторонка,
Хоть моё дело – сторона.

Назначено судьбою нам

Мы белой вазы не уроним,
Войдём и встанем в стороне,
Тот дальний ряд – для посторонних,
Там место есть тебе и мне.

Опять не жить, а лишь прижиться
Назначено судьбою нам,
И лучше в полумраке скрыться,
И не смотреть по сторонам.

Людей растерянных и сонных
Мы понимаем по губам,
А ты – сторонник посторонних,
Посторонись, дай место нам.

Разрушены пустые сны
И гвалт летит из гнёзд вороньих,
Мы к вам пришли со стороны,
Мы из державы посторонних.

На дальний ряд, там схорониться,
И там остаток лет прожить,
Быть в стороне, всех сторониться
И слово «родина» забыть.

Ни там, ни тут

Ах, как однообразен божий мир,
От путешествий нету проку,
Отец мой сослан был в Сибирь,
А я сослал себя в Европу.

Кто – по этапу, кто – пешком,
А кто – то скромно: в бизнес-классе,
И с тем, и с этим я знаком,
Ушёл – «Прощай», приехал – «Здрасьте».

Куда стремитесь, пацаны?
Замоскворечье – заграница.
Вас унесут за пол-цены
Железные большие птицы.

Ни там, ни тут нет спелых трав,
Покосы извели какие!
И некуда упасть, устав,
И пасть нельзя, как те, другие.

И охая, и окая

Страна розовощёкая,
Бараки, терема,
И охая, и окая,
Спасёт себя сама.

Россия синеокая
Слезинки не прольёт,
Мы охая и окая,
Покинули её.

И не качнулись сваи
Державного моста,
Родными называем
Другие мы места.

Земля моя далёкая,
Где ни души окрест.
И прошепчу я, окая:
«Мой окаянный крест».

То льётся, то капает

То ли купечество, то ль борцы за отечество
По вагонам купейным распивают чаи,
А за окошками что-то страшное мечется,
А на столиках узких дымят калачи.

То ли купец, то ль борец за отечество
В купе возлежит, как на тёплой печи,
Нет, ничего за окошком не мечется,
Когда хлебным теплом дымят калачи.

Вот, у разъезда – берёза покляпая,
Рядом ржавый оскал стальной бороны,
Из вагонов купейных то льётся, то капает
На шпалы, на землю, на тело страны.

И уносится прочь молодое купечество,
Слева и справа пейзажи просты,
И проносятся мимо борцы за отечество,
На шпалах свои оставляя следы.

1992-2002